«Фабрика над Протвой»
( продолжение)
«В 1900годы был выстроен корпус №1, в советское время, в нём было расположено отделочное производство.
В январе 1901 года поступили механические станки, паровые котлы, силовые машины. Труд рабочих был частично механизирован, теперь только в «набивном» и в красильном отделах преобладал ручной труд.
Вместе со станками из Германии были завербованы и привезены специалисты, которых по отношению к русским, поставили в более привилегированное положение. Построили для них новые двухэтажные дома ( ныне ул. Набережная).
Мануфактура Исаева превратилась в большую текстильную фабрику. Конкуренты ещё плохо понимали прошедшие перемены в положении фабрики в связи со вступлением её в акционерное общество.
Торговый дом Полежаева и Ёжикова начал судебное дело против Исаева, обвиняя его в незаконном пользовании болотом. Но суд и Калужский губернатор отвергли притязания фабрикантов. Тогда фабриканты принудили прихожан Ворсинской церкви подать в суд на Исаева за присвоение церковных средств, которые были предназначены для постройки церкви. В судебном процессе принимало участие высшее духовенство района в лице архимандрита Пафнутьева монастыря. Но в дальнейшем оно предпочло не ссориться с Исаевым. Суд приговорил Исаева к церковному покаянию, а деньги постановил передать гражданину деревни Добрино Кузьмину. Церковь строилась 25 лет, но так и не была достроена.
В 1905 году на фабрике было более 1000 рабочих.
Характерной особенностью положения рабочих Ермолинской фабрики являлось то, что подавляющая часть их была связана с сельским хозяйством. Особенно тяжело приходилось тем, кто не имел своё хозяйство, их единственным источником жизни была заработная плата.
Связь с сельским хозяйством придавала рабочим некую иллюзорную самостоятельность. Имея хозяйство в деревне, рабочие казалось, не очень боялись угрозы увольнения, но, в то же время, это делало их индивидуалистами, плохо поддающимися организации.
Мастера - немцы, получавшие повышенную зарплату, презирали русских. Не уступали им в унизительном обращении с рабочими русские мастера и администрация фабрики. Особенно свирепыми в обращении были Ефим Гаврилов и начальник приготовительного отдела Мусатов. Штрафы в пользу фабрики, взятки были узаконенными явлениями. Примером бесправия рабочих и произвола фабричной администрации могут служить два случая, происшедшие в 1904 году и окончившиеся гибелью двух рабочих.
Молотобоец Артамон жил в общежитии во дворе фабрики. Жена его не работала из-за малолетних детей. Весной 1904 года, во время паводка, фабрика срочно вывозила на ломовом обозе готовую продукцию и запасалась сырьём. Ломовой обоз на фабрике был большой, поэтому у кузнеца, обслуживающего обоз, было много работы по ремонту телег. Несмотря на 12-ти часовой рабочий день, кузнец с работой не справлялся и вынужден был работать сверхурочно, получая соответствующую надбавку к жалованию. Зять Исаева, Ефим Гаврилов, в чьём введении находился ломовой обоз, не захотел платить за сверхурочную работу молотобойцу Артамонову. Артамонов не захотел работать сверхурочно без оплаты, его поддержал кузнец Иванов,заявив, что с другим молотобойцем он срочный ремонт обоза не сделает. Ефим Гаврилов стал начислять сверхурочные молотобойцу, но в тоже время замучил его штрафами. В результате чего при пасхальном расчёте Артамонов получил зарплату только три рубля. Поставленный в безвыходное положение, он возле конторской лестницы перерезал себе горло.
Вторым случаем произвола фабричной администрации послужило самоубийство молодой девушки Наташи.
Один крестьянин д. Климкино определил работать в набивной отдел двух сыновей - Степана и Антона. В семье остались мать, отец и дочь Наташа. Когда Наташе исполнилось 18 лет, она стала просить братьев устроить её работать на фабрику ткачихой. Несмотря на протесты отца и матери, братья устроили её ученицей ткачихи к одной дальней родственницы. По истечению года учёбы Наташа должна была получить станок и работать самостоятельно. Начальник ткацкого отдела Пчёлкин по установленной в те времена традиции потребовал от Наташи подарок за перевод её из учениц в ткачихи. В тот момент у неё денег не было, и она пошла в набивной отдел к брату.
У Степана тоже не было денег, и он решил обратиться к инженеру фабрики Шминке, жалуясь на Пчёлкина.
Пчёлкин, получив упрёк от Шминке, решил пол любым предлогом избавиться от Наташи. Под видом ремонта, Пчёлкин, покопался в ткацком станке, на котором работала Наташа и незаметно положил в её куртку, висевшую на стене, отвёртку. Сделав это, он предупредил сторожей проходной будки, чтобы обыскали девушку. По окончании смены Наташа одела куртку и, не заметив в кармане положенную отвёртку, пошла к выходу. В проходной её задержали и при обыске нашли отвёртку. После всех унижений и оскорблений Наташу отвели в контору, где ей объявили, чтобы после выходного дня приходила за расчётом. Дома Наташа всё рассказала родителям. Они тоже стали ругать дочь за воровство. Наталья перестала плакать, надела на себя лучшее платье, достала шёлковый пояс и пошла на улицу. Мать её спросила:« Куда ты идёшь на ночь?». Она сказала, что идёт в деревню Ильино к подруге. На следующий день Наташу нашли в берёзовой роще. Она повесилась.
Младший брат Антон, узнав из письма старшего брата о трагедии, происшедшей с сестрой, дизертировал из армии, чтобы рассчитаться с Пчёлкиным и Исаевым. Полиция знала о его побеге и поджидала его в Ермолино и Климкино. Предупреждённый друзьями, Антон не пошёл в Ермолино, а решил подстеречь Исаева у дороги. Антон был уверен, что истинным виновником был Исаев, которому ничего не стоило оставить его сестру на фабрике и наказать истинных виновников в краже. Чтобы лучше наблюдать за дорогой Ермолино - Балабаново, по которой часто ездил по делам Исаев, Антон устроил помост на двух рядом росших ёлках у Пекинского поворота. В конце августа, ничего не подозревавший Исаев поехал на своей тройке рано утром в Балабаново. Недалеко от Пекинского поворота Исаев был обстрелян из револьвера. Выстрелом была убита одна из пристяжных лошадей, тройка встала. Исаев с кучером прибежали на фабрику, где хозяин решил отслужить благодарственный молебен за избавление от смерти. Собравшиеся на молебен рабочие потребовали, чтобы он добился служения панихиды по Наталье не как самоубийцы, а как убитой. Кроме того, рабочие требовали увольнения с фабрики Пчёлкина. Первое требование рабочих было выполнено. Наталья была отпета как умершая, но уволить Пчёлкина хозяин отказался.
Антона поймали и присудили к двум годам арестантских рот за дизертирство. О его покушении на Исаева стало известно только в 1916 году.
Бывший рабочий Ермолинской фабрики Иосиф Иванович Пахомов рассказывает о тяжёлых условиях труда на фабрике: «В 1903 году я устроился работать в красильный отдел Ермолинской фабрики. Условия труда были тяжёлые: отсутствовали вентиляция, работали с керасиновыми лампами. Весь процесс работы проходил в «ручную» по 12 часов в сутки. Работали мокрые, в сильном пару и копоти. Котлы с краской грелись дровами. В таких условиях работали взрослые и дети. За малейшее невыполнение указаний мастера рабочие увольнялись. Женщины не получали отпуска по беременности. Были такие случаи, что рожали прямо возле станка. Пособия женщинам по беременности и по болезни не платили. Больше недели болеть никто не имел права, иначе твою должность занимал другой. Особенно губительно на здоровье отражался недостаток жилья. Ткачи и набойщики спали непосредственно в цеху, а другие рабочие - сырых общежитиях. Получку выдавали один раз в месяц, а чтобы рабочий мог это время прожить, ему отпускались продукты в кредит из фабричного лабаза по дорогой цене и худшего качества. Дети от 9 до 16 лет работали на один час меньше, т.е. 10-11 часов в сутки, получая от 7 до 9 рублей в месяц.
Купив себе имение, фабрикант Исаев заставлял рабочих отбывать бесплатно барщину в своём имении. Кто не хотел работать в имении, получал расчёт с фабрики. О невыносимом положении рабочих написали фабричному инспектору.
Вот выдержка из жалобы:
« Баня топится нерегулярно, вода питьевая недоброкачественная, рабочие спят, где работают, воздух, которым дышат рабочие, убийственный, впитавший в себя краски, кислоты, сырость, спальни являются «промозглыми» казематами»
Казалось, что близость Москвы должна бы оказать влияние на рост сознательности и организованности рабочих ермолинской фабрики, но этого пока не было, потому что мешала связанность с сельским хозяйством. Только с1904 года на фабрике заметно стало какое - то оживление среди рабочих и их тяга к организованности и к политическим знаниям.
По материалам школьного музея «Истории школы» Газета « Текстильщик» №15, №116№17 1968г.